Одним из больших сюрпризов недавнего концерта памяти Сида Барретта “Madcap’s Last Laugh” была интерпретация “Astronomy Domine”, исполненная бывшим певцом и гитаристом группы The Damned Кэптеном Сенсиблом (Captain Sensible). Музыкант дал интервью редакторам Интернет-сайта Brain Damage, в котором рассказал о прошедшем концерте и о том, как Ник Мэйсон в 1977-м году был продюсером альбома The Damned.

Как вы оказались среди участников концерта?
Это для меня загадка, но, я думаю, что люди, которые всем там заправляли, спросили у Крисси (Хайнд — Chrissie Hynde), — кого она знает в шоу-бизнесе, кто был бы фанатом и поклонником Сида Барретта. Она, очевидно, предложила Робина Хитчкока (Robyn Hitchcock), который уж наверно самый великий в мире фанат Сида Барретта, и меня, потому что, когда Крисси и я были вместе в одной группе, The Johnny Moped Band, мы частенько после нескольких стаканов принимались петь вещи типа “Bike” и “See Emily Play”, так что она знала, что я большой фанат.

Что привлекло тебя в Сиде и/или Pink Floyd?
Ну, я преимущественно интересовался Pink Floyd эры Сида, больше, чем последующими периодами, когда у группы было уже совершенно другое лицо. Думаю, что того очарования, которое есть в Pink Floyd периода Сида Барретта, нет ни у какой другой группы. В то время в Великобритании никто не пел с английским акцентом, все симулировали американский: The Move, The Kinks, The Who... как бы я ни любил их вещи, они все пели с псевдо-американским акцентом.
А Сид Барретт всё это изменил. И он не писал песни про “Route 66” или ещё какой-то старой ерунде, он пел своеобразные песни о Кембридже и Великобритании. Это-то и привлекло меня к ним.
Я помню, как Тони Блэкберн (Tony Blackburn) запустил “See Emily Play” на утреннем шоу по Радио 1, когда они еще только начинались. Я собирался в школу, отчетливо это помню, опаздывал в школу, уже было десять минут десятого, и за опоздание мне светило остаться после уроков, но я всё равно не мог оторвать свою задницу, потому что слушал транзистор.
У Тони Блэкберна играла “See Emily Play”, и я присел у какой-то стены, и в течение тех трех минут был как будто прикован к месту и унесен в другое измерение. Никогда у меня такого не было. В этот момент я и влюбился в музыку.
Я понял, чем хочу заниматься до конца своих дней, — я хотел писать песни так же, как Сид.

Что повлияло на твой выбор композиции (“Astronomy Domine”), и были ли другие песни, которые тебе хотелось бы исполнить на концерте?
Когда все договаривались перед концертом, каждый пытался получить песню, которую сам выбрал, — моим выбором была “Astronomy Domine”, а запасным вариантом, как ни странно, был “Lucifer Sam”, в которого я абсолютно влюблен, но мне сказали, что его уже кто-то будет играть. А по факту, на концерте, никто и не сыграл.
Я очень хотел сделать Астрономию еще и потому, что помню, какое у меня было сильное впечатление, когда я впервые ее услышал; инструменты во всей средней части, — гитара, орган, ну, в общем, все инструменты звучали не так, как я когда-либо слышал их прежде. Звучание какое-то... неземное, если хотите, очень психоделическое. Казалось, что гитара играет на другой планете! Я даже не мог врубиться в то время, что за аккорды они играли. Сид играл то ли бутылкой, то ли зажигалкой, то ли каким-то слайдом; он играл не просто соль и до и ре, а делал этот фантастический шум со слайдом и эхо-педалью. Я тоже захотел попробовать так же!

Это было впервые, когда ты сделал кавер на песню Сида / Pink Floyd?
Ну, у The Damned был кавер на “Arnold Layne”. Нетипично для панк-группы, я знаю, но вся банда была знакома с этой вещью, и мы иногда играли ее живьем на бисовках или типа того. Есть даже бутлеги с ней.
Единственным кавером, который я записал, была вещь Рика Райта, его трогательная дань Сиду, его переложение стиля Сида – “It Would Be So Nice”. Это — красивая-красивая поп-песня, и на самом деле кажется, как будто Сид написал ее, но это, конечно, был не Сид. Прекрасная песня, я люблю ее:
[поёт] Everybody wakes and in the morning
Hot tea, can't stop yawning
Pass the butter please...
Великолепно!

Что ты думаешь о всем этом событии?
Для меня было удивительно быть приглашенным, а также удивительно услышать все эти замечательные песни, интерпретируемые настолько по-разному разными артистами. А ещё было фантастикой встретить всех за кулисами, и каждый был там по делу, и каждый оставил свое самолюбие дома, включая Роджера Уотерса и остальных парней из Pink Floyd. Каждый был реально хорош, я знаю, что это штамп, но за кулисами царило искреннее дружелюбие.
Я не мог бы поверить, насколько приятный этот тип, Кевин Айерс (Kevin Ayers). У меня немного болела голова, накануне малость перебрал, а он говорит: «Капитан, позволь мне тебя подлечить. У меня есть кое-какие пилюли...» Я подумал: «Кевин Айерс предлагает мне наркотики! Что-то это подозрительно...», но это были просто нормальные лекарства у него в сумке, храни его Господь!

Ник Мэйсон в мае 2006 года рассказал о своем продюсировании альбома The Damned "Music For Pleasure" (ноябрь 1977) следующее: «Это было забавным недоразумением. На самом деле они хотели Сида Барретта, который на этом этапе уже давно был не с нами. Но издатель сказал просто: «Если с Сидом не выйдет, то, может быть, Ник заинтересуется». Вот так мы оказались вместе, и я здорово повеселился. Запись четырех треков с этой группой прошла быстрее, чем настройка ударной установки для Pink Floyd. Я всё время говорил: «Не хотите ли поработать немного над этим треком?», и они всегда отвечали: «Нет, спасибо, и так сойдёт!» Этот немудрёный подход, скорее всего, и на меня оказал влияние. Полагаю, что вы можете заметить это влияние на нашем альбоме “Animals”: изделие получилось менее напыщенным».
Что ты можешь вспомнить о тех сессиях?
[смеется над комментариями Ника] Ну, к сожалению, The Damned в то время разваливались. Никто больше не хотел работать с Брайаном (Джеймсом — Brian James), потому что он стал верить своей собственной рекламе, что он — это мозг группы и что остальные — это как пушечное мясо. Поэтому, ничей чужой материал им не рассматривался, то есть совсем. Я был бы не против этого, если бы Брайан писал материал калибра "Damned, Damned, Damned" (февральский альбом 1977 года), но это не было тем, что получалось. Я думаю, что он подогнал заготовки всего за пару недель до записи. Я вовсе не хочу охаивать Брайана, потому что я люблю этого типа и думаю, что без него я бы, вероятно, всё ещё чистил туалеты.
Но мы были группой, которая вовсю саморазрушалась, и не ощущалось излишка в коммуникации. Поэтому бедный старый Ник Мэйсон попал в сценарий, который был для него отнюдь не идеален, честно говоря, и та работа, которую он сделал, была лучшим из того, что он мог. Конечно же, мы хотели Сида Барретта, и причина, по которой мы надеялись на то, что у Сида появится шанс подняться, была в том, что Pink Floyd и The Damned — знаю, это кажется маловероятным, но — у нас был общий издатель, Питер Барнс (Peter Barnes), тип, на которого Ник ссылался ранее.
Питер тоже думал, что это мог бы быть шанс вернуть Сида — крутить ручки, ставить звук и тому подобное... А я думал, что это будет замечательная вещь — психоделический панк-альбом. Это было моей мечтой. К сожалению, с "Music For Pleasure" этого не произошло, но мы... Когда Брайан ушел из группы, мы занялись нашим третьим альбомом, называвшимся "Machine Gun Etiquette", и сами себе осуществили то продюсирование Сида, которого у нас не было на предыдущем альбоме. Мне думается, что "Machine Gun Etiquette" во многом соответствует тому, чего мы ожидали от участия Сида.
Ник Мэйсон, довольно неплохой малый, у нас с ним был джэм. Это прикольно — играть джэм с барабанщиком Pink Floyd. Он играет в определенном стиле, а мы играем в пять или шесть раз быстрее! Кажется, мы сумели сделать песню Чака Берри (Chuck Berry), получилось весьма интересно! Неплохой малый, но он всё-таки он действительно любит эти свои Ferrari. Я имею в виду, что каждый день мы ехали на студию на крыше автобуса № 38, а он добирался туда на своей шикарной, дорогой тачке...

Твое выступление с трибьютом Сиду вызвало бурю аплодисментов у фанатов Pink Floyd, которые там были. Ты предполагаешь исполнять ещё какие-нибудь их песни в будущем?
[смеется] Вероятно, нет. Как бы я не любил вещи Сида, но если в один прекрасный день я окажусь фанатом Pink Floyd, то люди подумают: «Боже, он же был панк-рокером, что с ним стало?!» Как я уже сказал, это две разные группы.
Гилмор, кстати, хлопнул меня по спине и сказал "ЗдОрово, Кэп'", когда я вернулся за кулисы после “Astronomy Domine”, что мне очень польстило, потому что мне нравится и его интерпретация песни тоже. Имейте в виду, что это — не его песня, и его там не было, когда они записывались. А версия этой песни на “Ummagumma” изумительна. Они удлинили ее вдвое, они удвоили текст в первой части, и это является для меня очень убедительной версией.
Рик Райт — тоже абсолютный гений. Для меня, Сид и Рик Райт — вот чей был креатив..., те органные соло, фантастические, весь этот вращающийся космос из снов, который он делал на Хаммонде. Просто ошеломительно, и никто с тех пор не сделал этого лучше.
Так что, насчет сделать ещё какие-то каверы Pink Floyd, вероятно — нет. Я сделал “Astronomy Domine”, и это единственное, что я хотел сделать. [смеется] Это и так много для меня! Мне нравится версия “Careful With That Axe, Eugene” и “Green Is The Colour”, который они сыграли в связке на "Sounds of the Seventies" [видимо, речь идет о записи, известной как BBC Archives, 16-го июля 1970-го года, Paris Cinema, Лондон – примечание  Muddy_Roger]. Эта запись ходит в народе, и у меня дома есть копия... Я ее люблю, но не думаю, что можно превзойти версию, которую они сделали с Гилмором.

По материалам: Brain Damage

Новость подготовлена:  Muddy_Roger,  Petrovich

Барретт Интервью Музыканты Трибьюты