В полдень со стороны Учкудука, верблюдов и палящего солнца к скалистым берегам подплыла ладья, в которой сидели Виталий Меньшиков и Олаф М. Бьернсен. Они вели просветительскую деятельность по всему миру, но в «тихую» гавань доменной зоны RU заходили лишь изредка. Понятно почему. Если и не побьют, так обругают матом. Вдалеке мерцали огни неоновой вывески «Русский рок». Родные пейзажи наполнялись звуками песни «...Встань, страх преодолей — Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна...» и кабацкая свистопляска. Прогрессор вздохнул: «М-да... Предстоит большая культурно-просветительская работа в массах». Вкуривши вдоволь дыма отечества и попутно вспоминая дружелюбные столичные приветствия, вроде «Ваши документы!» и «Прописка московская?», миссионеры опустили на родную землю две пары босых ног. Прогмессор, судя по всему, маялся от морской болезни и покачивался на суше, словно Ной после потопа. Прогрессор крепко сжал Библию прогрессивного рока под ред. Фрэда Трэфтона и твердым шагом направился к первому встречному:
— А что, папаша, рок в вашей стране есть?
— Кому – рок, а кому – попса с блатняком.
— Больше вопросов не имею.

Через полчаса тучный швед Бьернсен ходил по городу и налепливал рукописные афиши.

«В помещении клуба «Русский рок» состоится лекция на тему:

«ПЛОДОТВОРНАЯ ДЕБЮТНАЯ ИДЕЯ»

и

СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ НА РАЗНЫХ ИНСТРУМЕНТАХ

Прогрессора В. Меньшикова. Все приходят со своими инструментами. Начало в 6 часов вечера. Администрация О.М. Бьернсен.

Вечером Виталий пошел на свидание со своим администратором.
— Я голодаю духовно, — сказал Бьернсен с сильным акцентом. — Здесь нечего послушать. Достать бы хоть один диск «MUSEA»... Меньшиков, смотрите, какая очередь стоит записываться на лекцию! Неминуемо побьют.
— Об этом не думайте. Когда будут бить, будете плакать, а пока что не задерживайтесь! Обо мне не беспокойтесь. Я сегодня в форме.

Прогрессор вошел в зал. Он чувствовал себя бодрым и твердо знал, что первые аккорды Eb–Em не грозят ему никакими осложнениями.

Виталий поклонился, протянул вперед руки, как бы отвергая не заслуженные им аплодисменты, и взошел на эстраду.
— Товарищи! — сказал он прекрасным голосом. Товарищи и братья по року, предмет моей лекции — плодотворная дебютная идея. Что такое, товарищи, дебют и что такое, товарищи, идея? Дебют, товарищи, — это ARTI E MESTIERI: «Tilt – Immagini Per Un Orecchio». Это был такой дебют, всем дебютам дебют. А что такое, товарищи, значит идея? Идея, товарищи, — это концептуальная задумка, облеченная в симфоническую форму. Даже с ничтожными инструментами можно овладеть всем жанром. Все зависит от каждого индивидуума в отдельности. Например, вон тот блондинчик в третьем ряду. Положим, он играет хорошо...
Блондин в третьем ряду зарделся.
— А вон тот брюнет, допустим, хуже.
Все повернулись и осмотрели также брюнета.
— Что же мы видим, товарищи? Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил, если каждый индивидуум в отдельности не будет постоянно тренироваться в грам... то есть я хотел сказать — в гаммах.
Далее Меньшиков рассказал аудитории несколько поучительных историй, почерпнутых еще в отрочестве из журнала «Metal Hammer». Российские рокеры внимали Виталию с сыновней любовью. Виталия понесло. Он почувствовал прилив новых сил и прогрессивных идей.
— Вы не поверите, — говорил он, — как далеко двинулась прогрессивная мысль. Вы знаете, Рэй Уилсон дошел до пошлых вещей, с ним стало невозможно играть. Он один гастролирует под именем GENESIS и стрижет «зелень» на пару с Берлинским симфоническим оркестром! Прогрессивный мир в беспокойстве.
Прогрессор перешел на местные темы.
— Почему в провинции нет никакой игры мысли? Например, вот ваш русский рок. Так он и называется: русский рок. Скучно, девушки! Почему бы вам, в самом деле, не заиграть его как-нибудь красиво, истинно по-прогрессивному. Это вовлекло бы в рок массу интеллектуалов. Сыграли бы вы, например, этно-симфонический прогрессив-метал с элементами блатного шансона или Рока-в-оппозиции? Хорошо было бы! Звучно! Идея имела успех.
— И в самом деле, — сказали русские рокеры, — почему бы не заиграть прогрессивный джаз-рок типа KRAAN или BRAND X?
— Арт-рок! — кричал Виталий. — Арт-рок духовно обогащает страну! Россия станет центром всех прогрессивных жанров! Что вы раньше слышали о графстве Кентербери? Ничего! А теперь этот городишко знаменит только потому, что там играли Фил Миллер, Дэйв Стюарт, Хью Хоппер, Алан Гоуэн и Ричард Синклэйр. Поэтому я говорю: в России надо устроить международный прог-турнир.
— Как? — закричали все.
— Вполне реальная вещь, — скромно ответил Прогрессор, — мои личные связи и ваша самодеятельность — вот все необходимое и достаточное для организации международного прог-турнира. Приезд Питера Хэммила, Стива Хэккетта, Андерсона, Уэйкмана, Холдсуорта, Эмерсона, Латимера, Монкмэна обеспечен, не говоря уже о Йочко Шеффере и Майке Сэри. Кроме того, обеспечено и мое участие!
— Но деньги! — застонали рокеры. — Им же всем нужно деньги платить! Много тысяч денег! Где же их взять?
— Все учтено могучим ураганом, — сказал В. Меньшиков, — деньги дадут сборы.
— Кто же у нас будет платить такие бешеные деньги? У нас...
— Русские рокеры денег платить не будут! Они будут их по-лу-чать! Это же все чрезвычайно просто. Ведь на турнир с участием таких величайших прог-рокеров съедутся богатые меломаны всего мира. Во-первых, речной транспорт такого количества пассажиров поднять не сможет. Следовательно, РЖД построит новые вокзалы. Это — раз. Два — это гостиницы и небоскребы для размещения гостей. Три — поднятие сельского хозяйства в радиусе на тысячу километров: гостей нужно снабжать — овощи, фрукты, икра, шоколадные конфеты. Потемкинские деревни преобразятся, мужики побреются, бросят пить. Дворец, в котором будет происходить турнир, — четыре. Пять — постройка гаражей для гостевого автотранспорта. Для передачи всему миру сенсационных результатов турнира придется построить сверхмощную радиостанцию. Это — в-шестых. Теперь относительно железнодорожных магистралей. Несомненно, таковые не будут обладать такой пропускной способностью, чтобы перевезти в Россию всех желающих. Отсюда вытекают новые аэропорты — регулярное отправление почтовых самолетов и дирижаблей во все концы света, включая Лос-Анжелес и Мельбурн.
Ослепительные перспективы развернулись перед российскими рок-любителями. Пределы комнаты расширились. Гнилые стены хрущевских пятиэтажек рухнули, и вместо них в голубое небо ушел стеклянный тридцатитрехэтажный дворец прогрессивного рока. В каждом его зале, в каждой комнате и даже в проносящихся пулей лифтах сидели вдумчивые музыканты и разучивали партитуры на инкрустированных малахитом инструментах...
Дворец разделили на пять уровней: Prog-Metal, Jazz-Fusion, Art-Rock, RIO и Fifth Element. Каждый из них был оборудован великолепной звукозап. аппаратурой, современными студиями с прекрасной акустикой. Кроме того, там же располагались музыкальные классы, где каждый мог научиться основам нотной грамоты. Новичков встречали дружелюбные лица проводников, которые предлагали помыться, побриться, обильно поесть, а по желанию и быстро «закодироваться» в медкабинете. На последнем этаже расположились новые штаб-квартиры «MUSEA» и «Cuneiform Records», а их директора подали документы в ОВИР на получение гражданства РФ. По мраморным лестницам шмыгали возбужденные музыканты с демо-записями в руках. На лифтах подымались французы-зеухлофилы, академичные бельгийцы, веселые италопрогеры, в испанских шляпах латинские джаз-рокеры, мрачные краут-рокеры и прог-металлисты, приверженцы дхармы-рока из Индии в белых тюрбанах, бородатые англичане со своим деревенским прог-фолком... Историческую встречу братьев по прогу освещало «Французское телевидение», родом, почему-то, из США. Его операторы работали мастерски, размещая в одном кадре представителей сразу всех стилей. На первом этаже расставлены игральные автоматы. Особой популярностью пользовался автомат «Прог-сюита за пять минут!» Человек кидал монетку и дергал за рычажки, с помощью которых компьютер извлекал звуки инструментов. Через пять минут автомат икал и из лотка выкатывался блестящий диск с записью. Идиллистическую картинку не мог испортить очередной припадок Дэвида Аллена. Проворные санитары тотчас же вкололи ему успокоительное и увезли на носилках. Дворец венчала фигурка человечка с флейтой на одной ноге из чистого золота. В человечка был имплантирован сверхмощный радиопередатчик для связи с другими планетами. Из него полетят сигналы на Марс, Юпитер и Нептун. Сообщение с Венерой сделается таким же легким, как переезд из Москвы в Магадан. А там, как знать, может быть, лет через восемь в России состоится первый в истории мироздания междупланетный арт-роковый конгресс!
И вдруг все окружающие застыли. Престарелый швейцар, одетый в костюм кирпичной раскраски, с радостью распахнул двери, и во дворец вошел Роджер Уотерс. К мастеру арт-рока с достоинством подошел одноглазый гитарист из Балашихи. Беседа двух светил, ведшаяся на английском языке, была прервана прилетом доктора астрономических наук Брайана Мэя и Дэвида Гилмора. Уотерс поморщился. Гилмору проворно подставили мраморную лестницу, и бодрый гитарист, сдувая с левого рукава пылинку, севшую на него во время полета над Силезией, упал в объятия одноглазого. Уотерс поморщился еще раз. Одноглазый взял Гилмора за талию, подвел его к Уотерсу и сказал:
— Помиритесь! Прошу вас от имени широких прогрессивных масс! Помиритесь!
Дэвид Гилмор шумно вздохнул и, потрясая руку старого ветерана, сказал:
— Я всегда преклонялся перед твоей концептуальной задумкой «The Wall»...


— Да-а, — выдавил из себя одноглазый гитарист из Балашихи, обводя пыльное помещение сумасшедшим взором. — Но как же практически провести мероприятие в жизнь, подвести, так сказать, базу?
— Повторяю, что практически дело зависит только от вашей самодеятельности. Всю организацию, повторяю, я беру на себя. Материальных затрат никаких, если не считать почтовых расходов на отправку ваших демо-записей Россия—Ташкент.

— Вам мат, товарищ прогрессор, — неожиданно сказал кто-то из зала.
— Как мат? Опять мат? За что же? — сказал Меньшиков и при этом подумал: «Пора удирать».

Министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке по привычке монотонно читал доклад на заседании Политбюро СЕПГ: «За истекший период из страны сбежало 8 человек. Муж и жена прорыли туннель в ФРГ прямо из своей спальни. Группа парашютистов из пяти человек успешно выполнила приземление... в Западном Берлине. Бывший (теперь уже) гражданин ГДР перепрыгнул Стену из окна своей квартиры». На этом Мильке сделал паузу, покашлял и продолжал: «Во время прыжка он зацепился трусами за флагшток. Изделие нижнего белья осталось висеть на флагштоке, позоря государственную честь до приезда полиции. Однако им снять его не удалось – это сделали пожарные при помощи раздвижной лестницы...»

Все это время Эрих Хонеккер барабанил пальцами по столу, а затем встал и подошел к окну. Рабочие водружали здоровенные плакаты с изображениями членов политбюро на постаменты. «Кривовато повесили», — проговорил он еле слышно, пялясь на портрет генерального секретаря СЕПГ, то есть себя, но остальные «портреты» услышали и замолкли. Годы, проведенные на верхних этажах власти, научили их прислушиваться к малейшим шорохам, вздохам и всхлипам со стороны первого лица. А партайгеноссе сейчас занимали отнюдь не мысли об изделиях текстильной промышленности, развешенных по домам социалистической ГДР. Гораздо сильнее его мучил вопрос: Что подарить дорогому Леониду Ильичу на его 70-летие?
— Вот что, товарищи... Грядет великий юбилей вождя всего прогрессивного человечества - Леонида Ильича Брежнева. Надо сделать подарок от души. Какие у вас предложения?
На минуту головы борцов за мир во всем мире понуро повисли в полной тишине.
«Трабант!» — наконец пропищал некто с дальнего угла стола. Товарищ Хонеккер представил себе «Трабант» в гараже у Брежнева рядом с двумя «Кадиллаками» и «Линкольном» от Никсона. Не говоря уже о двух «Мерседесах» от Вилли Брандта. В общем, сравнение было явно не в пользу «Трабанта». «Шоб ты ездил на нем всю жизнь! — подумал Хонеккер, при этом строго посмотрев на советчика. — Товарищи, какие еще будут предложения?» Привыкшим отчитываться по бумажкам и жить по уставу строителей коммунизма «портретам» такой полет фантазии оказался не по силам. Кто-то промямлил:
— Звезду героя ГДР.
— Хорошо, но мало, — ответил Эрих Хонеккер.

После того, как старики стали расходиться, Эрих Хонеккер интонацией Леонида Броневого сказал товарищу Мильке: «А вас я попрошу остаться».
— Послушай, Эрих, — проговорил Хонеккер, дружески обняв Мильке, — есть тут одна идейка... Кстати, ты любишь «Пудис»? Ну-ну, не стесняйся, я их сам обожаю. Дело в том, что Леонид Ильич — большой фанат хард-рока. Не делай такие глаза, будто сборная ГДР по футболу обыграла Бразилию. Я тебе скажу по секрету: мне звонил Юрий Андропов и умолял помочь достать группу «Блэк Саббат» на юбилейный вечер, посвященный 70-летию Леонида Ильича. До поздней ночи он проплакался мне, что, мол, житья нет от нашего бровеносца. Все ему мало: «Дип Пепл», «Крим», «Гранд Фанк», а теперь подавайте, видите ли, «Блэк Саббат», да еще и «живьем». «Где ж я ему их достану?» — закончил арию «Плач Ярославны» тов. Андропов. Поэтому, дорогой товарищ Мильке, я поручаю вам операцию: активизируйте вашу агентуру в Западном Берлине во время гастролей «Блэк Саббат», организуйте похищение и передайте нашим коллегам из КГБ.

Невеселые мысли крутились в голове у тов. Мильке по дороге в штаб Министерства госбезопасности. Он вспомнил, как смотрел на закрытом показе в родном МГБ советский кинофильм под названием «Коммунист», в котором герой Урбанского отчаянно искал гвозди (для молодого поколения напомню трагическую развязку: гвоздей не оказалось даже у Ленина, а сам герой был убит лесозаготовочной мафией). Так и «чувство глубокого удовлетворения» Леонида Ильича от концерта «Блэк Саббат» могло обойтись очень дорого как для самого Мильке, так и для всех восточногерманских чекистов.


Руководил операцией похищения п/н «Темно-лиловый шабаш» лично товарищ Маркус Вольф, а непосредственно похищением – четверо агентов штази. Двое граждан ФРГ негласно сотрудничали с Органами ГДР и в данный момент сидели в салоне гастрольного автобуса «Фольксваген», припаркованного недалеко от Бранденбургских ворот, где, собственно, и проходил концерт. До конца выступления оставалось еще около двух часов. По звукам, доносившимся с трибун и сцены, они поняли: публику «разогревала» джаз-рок-группа «Краан».

— Послушай, Ганс, что ты подаришь своей Марте на деньги за операцию? — спросил сидящий за рулем.
— Не знаю, Клаус... может быть турпоездку в Ульяновск по святым местам Вождя. В программе поездки: рационализм в деле управления крепостными деревнями по методу потомственного дворянина Ульянова-Ленина, а также Хор мальчиков-кастратов им. Дзержинского в клубе им. Крупской. А потом махнем в Болгарию.
— Хорошая идея. Ну а я куплю своей Маркса в золотом переплете.

Ужасные аккорды капиталистической музыки заставляли этих субъектов чертыхаться и плеваться. Они привыкли к песенкам Эрнста Буша и Дина Рида, не говоря уже об «Интернационале», без которого и дня не могли прожить.

Двое других сотрудников штази сидели у самой сцены с буденновской выправкой в строгих костюмах и потягивали Кока-Колу. С удовольствием бы они выпили «Слезу комсомолки», то этот коктейль в ФРГ популярен не был. Двое товарищей сильно выделялись на фоне бесноватой толпы молодых волосатых хиппи. Один из хиппарей приставал к штазистам, предлагая закурить «косячок», но идеологическая выправка была гораздо сильнее «буденновской». «Не поддаваться на провокации! - как учил старый чекист в академии, - упаси вас Маркс от соблазнов капитализма: женщин, рок-музыки и женщин в рок-музыке!». Ну вот, отгремели последние соло, и на сцену вышли хедлайнеры – группа «Блэк Саббат». Ой, что тут началось! Толпа загудела, засвистела и стала подрывать без того пошатнувшуюся было идеологическую платформу товарищей в штатском. Изнемогая от желания тут же пуститься в пляс с остальными, да хотя бы с тем же хиппи с «косячком», они сидели и нарочито равнодушно взирали на Оззи Озборна, Айомми и др. музыкантов. Ууух! В середине композиции «Symptom Of The Universe» один гэбист не выдержал и заплакал.
— Что с тобой, Искремас?
— Ничего... Просто эти риффы мне напоминает о железной дороге под Лейпцигом, где я жил в детстве. Там тоже эти «бум-бум-бум».

Но вот выступление завершилось, и переодетые чекисты препроводили Оззи Озборна, Тони Айомми, Гизера Батлера и Билла Уарда в гастрольный автобус, в котором уже сидели знакомые нам Ганс и Клаус. Если бы Оззи сотоварищи не выпили столько в своей гримерке, то наверняка заметили бы двух связанных водителей, стонавших в чулане. Ох, если бы они столько не выпили, то наверняка бы удивились машущему вдогонку пограничнику и аллее 30-летия ФРГ, плавно переходящей в проспект Вальтера Ульбрихта...


Итак, дело сделано. Мы не будем подробно углубляться в то, что именно снилось Оззи Озборну по дороге в Советский Союз. Отметим лишь, что в одном из снов Оззи пришел исповедаться в церковь:
— Грешен я, святой отец, пью, курю, нюхаю всякую дрянь...
— Отпускаю тебе все грехи твои, сын мой, ибо грешен я еще больше, — хихикает ему в ответ пастор за ширмой.
Оззи Озборн срывает ширму и видит Фрэнка Заппу.
— Да я тебя сейчас! — хватает за грудки Фрэнка, но через мгновение в руках Оззи остается лишь пустая ряса.

По приезде в Москву, чекисты сразу повезли бесчувственные тела рок-кумиров поколения в местечко под названием Барвиха. Там как раз собиралось все прогрессивное человечество, чтобы отметить юбилей выдающегося деятеля коммунистического движения ЛИБа. Гости занимали себя чем придется. Ясир Арафат, Индира Ганди и Фидель Кастро перекидывались в картишки. Вдруг на хлипкую ручонку Арафата опустилась тяжелая пятерня Индиры Ганди: «Что ж ты, сукин сын, мухлюешь?!» Наших музыкантов оставили в камере, простите, изоляторе предюбилейного содержания. Там же ожидали и другие крепостные артисты, среди которых вы без труда бы узнали Николая Сличенко, Елену Образцову, Софию Ротару и Иосифа Кобзона.
— Где мы? — начали приходить в себя «саббатовцы».
— У Монте-Карло! — засмеялся Николай Сличенко, — Яки гарни хлопцы... Звидки вы прыйихали? Як вас звати?
— Вони не разумиють, що ти кажеш. Вони начебто з Англии, — ответила ему София Ротару, вся в шелухе от семечек.

Подготовка к празднованию шла полным ходом. Все были заняты своими делами: по залу шмыгали официанточки в белых блузочках и гремели музейной посудой, на кухне варились омары и прочие экзотические блюда, а КГБ осматривал все вокруг, мол, не прислала ли подлая израильская военщина подарочек, как говорится, в тротиловом эквиваленте... Министр культуры СССР Фурцева шла по коридору и кричала на своего заместителя: «...Да вы с ума сошли... Кого вы привезли?» И вот, мощный засов на дверях щелкнул, и в комнату к артистам ввалилась самая культурная баба СССР.
— Вы кто такие? — спрашивает она резко, приглядываясь к кресту на теле Айомми, — Из Ватикана штоль?
В проеме двери показался полковник КГБ.
— Они, - начал было он, нашептывая — они из Англии по просьбе самого юбиляра!
— Да? А отвечать за репертуар кто потом будет? Они — в Англию, а я — заведующей сельского клуба?! Эй ты! Как тебя там... — спрашивает она Оззи, — напой-ка что-нибудь!
Оззи Озборн спел пару строчек «Seventh night the unicorn is waiting in the skies, A symptom of the universe, a love that never dies»
— Да вы что? Репертуар надо поменять, кресты снять, — продолжила Фурцева уже спокойнее, по-матерински, — Кроме того, желательно постричься и вступить в комсомол. Тогда из вас получится образцовая советская рок-группа. Но главное, сменить репертуар... Как насчет «Песни о Павлике Морозове», «Идет Ильич планетой голубой» и др. классики? В общем, товарищи, поработайте с ними немного и быстро готовьте к выступлению.

Но вот все приготовления завершились. Публика расселась за столы и, не обращая внимания на этикет, тут же принялась за борщичок и жаркое. Пока на сцену поочередно взбирались прихлебатели и произносили длинные, никому не интересные здравницы в честь новорожденного, бездонные желудки сотрудников партаппарата требовали еще: скромный закусон из черной икорки, омаров и устриц под водочку и вино 100-летней давности. Последнее привезено из стратегических запасов крымских вин.
Леонид Ильич сидел в гуще своих помощников и одобрительно икал. Тем временем, марафон хвалебных спичей плавно перерос в песенный гала-концерт. На сцене гремели русские, цыганские, революционные песни, но особенно Брежнева тронули украинские в исп. Николая Сличенко, в факте чего несомненно угадывалась днепропетровская юность вождя. Из-под лохматых век невольно выкатилась слеза. «Боль моя, ты покинь меня...» — простонал Кобзон в такт душевному настрою Брежнева и уступил место у микрофона конферансье.
«Минуточку внимания! Дорогие товарищи, мы все знаем, как любит наш дорогой Леонид Ильич британский хард-рок, поэтому к нам в гости прибыли талантливые музыканты с Туманного Альбиона — «Блэк Саббат», чтобы лично поздравить юбиляра. Встречайте! Вот они!»

Нервным, просьба, дальше не читать. На сцену вышли Оззи Озборн, Тони Айомми, Гизер Батлер и Билл Уард в красных галстучках и белых сорочках. Вместо гитары в руках Айомми была балалайка. Он начал извлекать знакомые аккорды песни «Paranoid», а Оззи лихорадочно подхватывал «пионерским» фальцетом:
«Finished with my woman 'cause she couldn't help me with my mind,
People think I'm insane because I am frowning all the time».

Потом говорили, что «Мелодия» хотела даже издать диск-гигант с песнями коллектива по заявкам, разумеется, доярок и оленеводов со всей страны, но ее руководству вовремя дали по рукам. Это правильно, я считаю, ибо генсеки ошибаются, партия – никогда.

По мотивам рассказов И. Бабеля.

Вечеринка по случаю выпуска альбома «A Momentary Lapse Of Reason» закончилась. Старый биндюжник Мендель Крик, кряхтя, опустился в кресло, обмахиваясь мухобойкой. Потом он вышел из студии и увидел кровати, целую громаду чертовых кроватей в гармыдере, из-за которых он горбился всю ночь. Таки ответственно заявляю: столько спальных гарнитур вы не видели со времен пастельных забастовок Джона Леннона и юбилея тети Ханы, когда съехалась вся ее родня... Все эти кровати привез он прямо с пляжа на Эбби Роуд, и они не были пусты. Вот на этой храпел Мик Джаггер, называя во сне Мариэнн Фэйтфулл мамулечкой, а на той блондинка почесывала свои кудри. Блондинка перевернулась на спину, и оказалось, это Роберт Плант. Из-под одеяла торчали ноги Пола Маккартни: одна была голая, а вторая – в ботинке. Ему снилось, что на переходе улицы к нему обратились: «Сэр, зачем вы снимаете туфли?». Маккартни ему ответил с легким еврейским акцентом: «Еж ты ж господи же ж боже ж мой же ж, не снимать же ж мине их на проезжей части?»

Студии были превращены в кухни. За солидными дубовыми дверями неистово билось пламя, в котором жарились, парились закоптелые тела, тучные лица и смачные подбородки под сладким соусом розоватого пота, обтекавшем эти горы человечьего мяса. Три кухарки, не считая посудомоек, готовили праздничный ужин для Дэвида Гилмора и его друзей.

Вам интересно будет узнать, что предшествовало вечеринке. Накануне на Эбби Роуд затесался молодой человек. Он спросил Дэвида Гилмора (настоящее имя Давид Абрамович Гилморович). Он отвел Дэвида Гилмора в сторону.

- Слушайте, Дэвид, - сказал молодой человек, - я имею вам сказать пару слов. Меня послала тетя Хана с Пикадилли... В судебный участок вчера приехал новый судья, велела вам сказать тетя Хана...
- Я знал об этом позавчера, - ответил Дэвид Гилмор. - Дальше.
- Так вот, он собрал заседание и оказал участку речь. «Мы должны задушить Дэвида Гилмора и его босяков исками, - сказал он, - потому что там, где есть Гилмор, но нет Уотерса, там нет и Пинк Флойда».
- Новая метла чисто метет, - ответил Дэвид Гилмор. - Он хочет процесса.

Затем он ушел, этот молодой человек. За ним последовали человека три из дэвидовских друзей: Ник Мэйсон, Рик Райт и Боб Эзрин. Они сказали, что вернутся через полчаса. И они вернулись через полчаса. А вечером Гилмор собрал своих друзей на хазе и спросил:
- Ну и как вам это нравится?
- Мине сдается, что этот поц Уотерс испортил нам праздник, - сказал Ник Мэйсон.
- Однозначно, - ответил Рик Райт.
- Пусть вас не волнует этих глупостей, - сказал Гилмор и показал письмо. Там было написано: «Мосье Уотерс (настоящее имя Рувим Пинхусович Ватерсон), откажитесь, прошу вас, от вашего искового заявления и притязаний на имя «Пинк Флойд». Если вы этого не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано, и весь Лондон с Одессой будет о вас говорить. С почтением Дэвид Гилмор».

Однако все три письма остались без ответа, а судья готовился к процессу, красуясь в новой мантии перед зеркалом в своей приемной.

Но вот наступил праздник. Справа от Гилмора сидели его друзья: Ник Мэйсон, Рик Райт и Боб Эзрин; слева сидела Кейт Буш. Историю Кейт Буш (настоящее имя Кохава Моисеевна Бушман) следует знать, потому что это не простая история. Они познакомились на паровой электростанции Баттерси в 1977 году во время поисков надувной свиньи. Дэвид Гилмор со своими ассистентами облазил окрестные болота, гоняясь за резиновым животным, и вдруг увидел ее и обомлел: она грациозно спускалась по лестнице, кокетливо строя глазки и стуча каблучками – цок, цок, цок – держа в руках блудную свинью, сладко пропела: «Мистер, это не вы потеряли?» Она работала на электростанции слесарем 1-го разряда. И тогда Дэвид понял: судьба подложила ему счастливую свинью. Свидания в комнате директора EMI, ночные загулы в студии, уроки пения, поездки в рестораны... Вскоре случилось непоправимое, а затем девять месяцев спустя появился на свет их первенец: альбом «The Kick Inside».

В это время во дворе появился тот самый молодой человек, который приходил давеча с предупреждениями от тети Ханы.

- Мосье Гилмор, - сказал он, - я имею вам сказать пару слов...
- Ну, говори, - ответил Дэвид, - ты всегда имеешь в запасе пару слов...
- Мосье Гилмор, - произнес неизвестный молодой человек и захихикал, - вы таки будете смеяться, но склад EMI горит, как свечка со всем тиражом «Radio K.A.O.S.»...

Гости онемели. Гилмор хитро подмигнул и сказал: «Кушайте, не отвлекайтесь, кушайте...». Мик Джаггер, родоначальник ритм-н-блюза, вложив два пальца в рот, свистнул так пронзительно, что его соседи покачнулись. Пол Маккартни вышел изо стола и пустился отплясывать «Хаву нагилу», припевая «все, больше не будет одиноких ночей...», почему-то поглядывая на Кейт Буш...

- Миша, вы не на сцене, - заметил Джаггеру Дэвид, - холоднокровней, Миша...

Дэвид с двумя своими подручными пошел смотреть пожар. Склад исправно пылал с четырех сторон. Управляющие EMI, тряся задами, бегали по задымленным лестницам и выкидывали из окон коробки с винилом. Пожарные были исполнены рвения, но в ближайшем кране не оказалось воды. Из дымящейся коробки неспеша выкатился виниловый диск «Radio K.A.O.S.» и упал у ног Дэвида Гилмора.

- Доброго здоровьичка, ваше высокоблагородие, - сказал он сочувственно директору EMI, жевавшему свои усы, - Что вы скажете на это несчастье? Это же кошмар...
Он уставился на горящее здание, покачал головой и почмокал губами:
- Ай-ай-ай...

А когда Дэвид вернулся домой - во дворе потухали уже фонарики и на небе занималась заря. Ветераны рок-н-ролла храпели, опустив свои изношенные тела на скрепящие каркасы кроватей. Одна только Кейт Буш не собиралась спать. Обеими руками она подталкивала оробевшего Гилмора к дверям их репетиционной комнаты - к новым музыкальным свершениям.

Какие-то неправильные альбомы у вас играют.

У меня:

Area - Are(A)zione
Cornucopia - Full Horn
French TV - Pardon Our French
Ange - Par Les Fils De Mandrin

Причем, все одновременно.

Шел 1982 год... 2-й год борьбы с попсой. Комполка Эрик Флетчер Уотерс сидел в своем блиндаже и доедал жиденькую солдатскую кашу. Периодически, его хилую землянку сотрясали взрывы, так что похлебка подпрыгивала на столе и норовила перевернуться. Но гораздо сильнее его докучали звонки сыночка Роджера со своими нудными песнями. Так и есть: не прошло и двух минут, как зазвонил телефон.
– Папочка, папочка, – прогнусавил голосок, – Я сочинил новую песню. Вот, послушай: Он пошел на войну бить врагов, он дрался как лев, но его одолели враги, он погиб как герой... Ну как, нравится?
– Очень, мой милый. Но, сынок, не забывай: это секретная телефонная линия для связи с Маргарет Тэтчер. Я не могу с тобой долго говорить.

Всю ночь Эрику Флетчеру Уотерсу снились кошмары войны. Ему мерещились люди; стены, которые разъединяют людей; дети, оставшиеся без отцов; рабочие, которых эксплуатируют капиталисты для строительства стен; прораб-армянин, кричащий о срывах поставок кирпичей для стен. Он проснулся в холодном поту, после того, как во сне разгромил стену в спальню к молодоженам... Лишь взглянув на портрет Эрнеста Хемингуэя в военной форме, висевшем при входе, он понял: все на своих местах.

Утром старый вояка вышел из блиндажа, чтобы проверить обстановку и боевой дух солдат. В траншеях царил форменный бардак. Дэвид Гилмор варил картошку в котелке, который служил ему еще и каской, и вытирал пальцы о подолы дырявой шинели. В свой полный рост шатался Стив Хэккетт, оглушенный поп-музыкой с другой стороны фронта. Ян Андерсон в форме аквалангиста вглядывался в противника, который ликовал. Там, за стеклами его окуляров, панки демонстративно жгли пластинку «The Broadsword And The Beast», а какой-то человек стоял с транспарантом, на котором написано количество проданных копий последнего альбома Jethro Tull и предложение сдаться. Андерсон сполз на дно траншея и загрустил. Кэйт Буш в форме полевой медсестры делала перевязку Питеру Гэбриэлу, приговаривая «Don’t Give Up...» Тут же к ней приставал Гилмор. Рядом с ними лежала Собака Павлова (в полном составе) и поскуливала. Лишь Питер Хэммилл ничего не делал; точнее, он сидел в позе лотоса и медитировал. Между всеми ними семенил какой-то толстенький человечек в очках, которого звали директором EMI.
– Дэйв, мы ведь не первый год знакомы... – хнычет он, – Дай картошечки, ну дай!
– Отстань! – хлопнул Дэвид по руке ханыгу, – Ты уже съел свою порцию, проклятый капиталист!
– Дэйв, ну я есть хочу! Давай стадимся, а? Черт с ним, с прог-роком, кушать же нечего!
– Ничего, скинешь жирок, наел вот пузо на наших пластинках. Пора худеть! Времена нынче не те...

Вдруг в траншеи попал боевой снаряд противника. То была пластинка «Oceans Of Fantasy» группы Boney M. «Ложись!!! – заорал вышедший из ступора Хэккетт, – Закройте уши руками!». У одного лишь Яна Андерсона не выдержали нервы и с криком «плевал я на ваши тиражи» вскочил наверх, но тут же был сражен осколком винила «Off The Wall» Майкла Джексона.

Уотерс поморщился. «Молчать! Смирррно! – прокричал он, – Что это за разговорчики в строю! Где ваш боевой дух! Рядовые Гилмор и Хэккетт – ко мне! Вам поручается доставить языка ко мне в блиндаж. Надо прояснить обстановку».

Вечером Уотерс сидел и прочитывал боевые сводки Billboard. Написанное вызывало тревогу: шло отступление по всем фронтам. Из всех штатов США продолжал нести оборону лишь Kansas, да и то, неся огромные потери в составе. Неожиданно в проеме двери показалась лохматая шевелюра Хэккетта.
–- Ну что, взяли?
– Взяяяли, – не без удовольствия ответил Хэккетт. Вот он, гад!
Они втянули в сырое помещение лысенького господинчика, которого звали Фил Коллинз. Ну что, попался, предатель?! – прокричал Хэккетт. Да я тебе сейчас врежу по черепу, – сказал он, замахиваясь своим фендером.
– Ухи не трожь, ухи! – простонал Коллинз.
– Отставить! – сказал Уотерс, – мне он еще понадобится.

Сцена допроса. Ночь.

– Учти, – сказал Уотерс, раскуривая папиросу из пачки «Беломорканал», – не сознаешься, будешь иметь дело с ними (он указал пальцем на плакат с тяжеловесами Manowar). Фил Коллинз содрогнулся при виде костоломов с цепями, сделанными (как они утверждают) из настоящего, а не фальшивого металла.
– Я все скажу! – пролепетал Коллинз.

Уотерс внимательно записывал откровения предателя, часто неодобрительно качая головой. Честно говоря, ему и самому хотелось проломить Филу череп за альбом «Abacab», но долг перед солдатами был превыше всего.
–- ...Так ты утверждаешь, что Asia и Yes готовят провокацию?
– Точно! Yes наняли новых доверчивых музыкантов и сейчас записывают новый альбом.
– Что ты мне сказки топографических океанов рассказываешь? У них же нет Уэйкмана и Хоу!..

Внезапно завыла сирена, а это означало: «Внимание, внимание! Началось наступление противника, всем укрыться в наушниках! Противник включил очередной поп-альбом в 10000-ваттных колонках! Всем укрыться в наушниках!».

Эрик Флетчер Уотерс крикнул: «Если я погибну, считайте меня коммунистом!» Однако его последние слова заглушили строчки «...it was a heat of the moment...», гремевшие из вражеских колонок.