"Мысленные импульсы" — интервью с Роджером Уотерсом (2002)

Fuzz N 7-8, 2002

Времена, когда конфликтовал с журналистами, давно миновали. Спор с бывшими коллегами также ушел в прошлое. К пятидесяти восьми годам бывший лидер Pink Floyd, записавший с группой ее самые лучшие альбомы, окончательно выработал свое мировоззрение. Во время интервью было заметно, что, несмотря на "определенные моменты" в его творчестве, к вопросам о политике он все-таки относится без особого энтузиазма. С гораздо большим интересом рассказывает о своих последних работах. Можете ли вы представить себе оперу, написанную автором "The Wall" и "Animals"? В беседе с М. Хагеном и Ильей Петровским Роджер Уотерс открывается как работящий немолодой артист с точными суждениями и философским взглядом на жизнь.

Ваши песни всегда несли в себе политический и социальный заряд. Почему за все 90-е годы — время серьезных перемен — вы выпустили только один альбом ("Amused To Death" — М. X.)?

Роджер Уотерс: Ну, сочинение и запись альбома — это, к сожалению, процесс, не поддающийся строгому контролю. Это не водопроводный кран открыть. Может быть, и не к сожалению, если бы это было так легко, тогда это не было бы так интересно. Некоторые писатели могут встать в шесть утра и писать пять часов без перерыва, потом пообедать и отправиться гулять или еще что-нибудь. Но я так не работаю. Я живу своей жизнью, делаю ошибки, и время от времени у меня появляется чувство сродни беременности — и я начинаю писать. То, что не было альбома, не означает, что в течение 8-9 лет — с 1992 года — я ничего не делал. Я написал много разных вещей, только что закончил альбом. В любом случае, если говорить о политических переменах, в Европе много чего произошло, но что касается основ, фундаментальных вопросов, все осталось по-прежнему.

Вопрос, продолжающий тему. В песнях Pink Floyd и в вашем творчестве часто затрагиваются социальные темы. Это связано с какой-то принципиальной позицией?

Роджер: Просто моя мама была коммунисткой. Нет, отчасти это серьезно. Мое детство было окрашено посещениями "Ассоциации британско-китайской дружбы", я ходил на домашние собрания в университетском городке. В придачу мое детство пришлось на послевоенные времена. Я полагаю, что из-за этого мои чувства по отношению к жертвам социальных потрясений и войн обострены. Думаю, что эти эмоции сильно проявляются в моих сочинениях. Если бы меня больше волновал футбол, я бы писал о футболе.

Многие артисты считают, что политические и социальные проблемы, будучи подняты в песнях, вредят им как произведениям искусства. Ваше мнение?

Роджер: Люди верят в разное. Вот, например, что бы вы сказали о "Войне и мире"?..

Co времен поздних работ Pink Floyd песни, написанные вами, в значительной степени строятся на текстах, приближаясь к области драматического искусства или музыкальной поэзии. Не опасаетесь ли вы, что, несмотря на качество и смысловой посыл, их музыкальному компоненту временами уделяется непропорционально мало внимания?

Роджер: Я совершенно не согласен. Особенно если вы послушаете "Amused To Death", то заметите, что там весьма изощренная и глубокая музыка. Точно так же, как и в тех вещах, что я делал с Pink Floyd. Конечно, это мое личное мнение. Я ведь не критик, что я могу еще сказать?

Ваш официальный сайт сообщает, что в 2003 году выйдет новый альбом, рок-альбом. Почему специально подчеркивается то, что это будет рок-музыка? Что в нем будет?

Роджер: Я написал много песен, идет работа. Рабочее название — я думаю, что оно впоследствии изменится, потому что звучит слишком легкомысленно — "Love In Spite Of Traffic" ("Любовь Несмотря На Дорожное Движение"). Часть альбома посвящена нью-йоркскому водителю такси. Я думаю, что он выходец из Боснии, он был жертвой пыток, потерял свою жену, все связи с семьей и очутился в Нью-Йорке. Частично история посвящена моей встрече с ним; я ничего не знаю о нем, кроме того, что он таксист родом из Боснии. И он был покрыт шрамами, так что я придумал его историю для себя. Я только спросил, откуда он, и он мне ответил, но был настолько напряжен, что беседа с ним была невозможна. Как и большая часть моих работ, этот альбом будет о том, можем ли мы быть добрее друг к другу в свете нашей привязанности к религиозным догмам. Мне кажется, что в последние 2-3 тысячи лет они были позором человеческого рода.

Как этот альбом будет звучать?

Роджер: Не знаю. Похоже на меня.

He могли бы вы осветить детали оперы "Ca Ira" ("Все Преодолеем"), которую вы писали в последнее время?

Роджер: Либретто оперы написано на французском языке моим другом, оно переписывалось тысячу раз, но, вроде бы, поставленную задачу удалось выполнить. Это история французской революции, сверх того, это произведение о философской природе революции и, в своей основе, о правах человека. Дело идет к постановке в этом году. Мы собирались в сентябре исполнить на площади Согласия в Париже ее концертную версию. Я записал 82 минуты музыки с оркестром, детским хором, тремя солистами — баритон, тенор и сопрано, — и написал несколько новых прологов к действиям. Но потом решил, что требуется усилить повествовательную линию. Речь идет об отношениях между Марией- Антуанеттой и революционным священником; у них появляются дети, и впоследствии они встречаются на эшафоте. Появилась необходимость снова сесть за компьютер и дописать 2-3 арии, чтобы точнее обрисовать эту повесть. Я хочу, чтобы произведение было бы более связным. В нем есть и глубина, и эмоции, но что-то в нем недосказано. Оно напоминает фильм "The Wall". Работа продолжается.

В сборнике "Flickering Flame" есть кавер-версия "Knocking On Heaven's Door" Боба Дилана. Почему вы решили исполнить ее?

Роджер: Это большая ошибка — и моя, и звукозаписывающей компании, — что мы не объяснили в буклете, в чем дело. Израильский режиссер снял фильм "The Holy Debuck", и там была быть версия самого Дилана.

В то же время мой друг, композитор Рик Уинтворт, с которым я работаю над оперой, написал музыку к этому фильму, и меня попросили исполнить "Knocking On Heaven's Door". Я согласился. Я записал с Эннио Морриконе еще одну песню для фильма "Легенда о пианисте в океане", которая называется "Lost Boys Calling". Ее пытались спеть разные люди, но без успеха, так что пришлось петь мне. В фильме я пою на октаву ниже, но мне больше нравится демо-версия с резким голосом, которая и вошла в сборник. Еще там есть демо песни "Flickering Flame", которую мы исполняем на бис во время концертов. Со времени записи она, правда, немного развилась.

То, что вы делали в 70-х, сейчас не кажется устаревшей музыкой. Эти работы до сих пор актуальны и даже привлекают молодежь. Как вам удается создавать музыку, которая неподвластна времени?

Роджер: Не знаю. Вопрос на 64.000 долларов. Если бы мы знали ответ, то только этим бы и занимались. Думаю, что все дело в искренности намерений, честности в выражении эмоций. Это передалось музыке, придало ей некую подлинность. Наверное, так.

Какие группы в 80-х и 90-х годах, по вашему мнению, были сравнимы по влиянию с Pink Floyd в 70-х?

Роджер: Критика — не мое дело. Я не заинтересован в этом. На самом деле, я особенно не интересуюсь поп-музыкой. Я до сих пор слушаю Рэнди Ньюмена, мне нравятся Нейл Янг, Боб Дилан, Джон Леннон. Я не знаю имен тех, кто был знаменит с тех пор. Я не отслеживаю рынок. Я всю жизнь выключаю радио.

На какой бас-гитаре вы предпочитаете играть и почему?

Роджер: Пару лет назад, отправляясь на гастроли, я решил, что нужно обзавестись запасными гитарами. Я послал свою гитару фирме "Fender", потому что думал, что у меня "Fender Precision", и попросил сделать копию. Я знал, что 20-30 лет назад один из техников перемотал катушки в звукоснимателях, так что она стала звучать по-другому. Мне позвонили из "Fender" и сказали: "Мы охотно сделаем копию, но единственная оригинальная деталь — это ручки регулировки тембра и громкости". Так что они скопировали ее, но оригинал, как оказалось, был сделан из различных частей. Сейчас у меня две новые гитары — это "Fender", я полагаю. Но меня не интересуют гитары как таковые. Хотя я должен сказать, что хороших гитар существует очень немного, большинство из них — просто хлам. На поиски хорошей гитары уходят годы. Акустическая гитара, на которой я играю на сцене — это "Martin", изготовленный в свое время для Эрика Клэптона. Мне ее подарил Энди Фэйруэзер-Лоу (гитарист, давний коллега — М. X.). У него была одна такая, я попробовал поиграть на ней, и мне понравилось. Так что он попросил сделать еще один экземпляр. Очень красивая гитара. У меня были "Мартины", которым было по 30-40 лет; эта фирма делает отличные акустические гитары.

Вы говорили, что испытываете дискомфорт на больших площадках. Не пробовали ли вы устраивать небольшие акустические концерты, что, в принципе, допустимо для многих песен?

Роджер: Это верно. Но пока такая возможность остается где-то в будущем. Мне все же нравится громкий электрический звук, создаваемый группой. Если я когда-нибудь сыграю электрический концерт в небольшом зале, то это, скорее, будет некое благотворительное мероприятие. Я думаю, что рынок, до определенной степени, играет свою роль — музыкантам, например, надо платить. Правда, когда я увидел Рэнди Ньюмена, который играл в небольшом театре, то подумал, что тоже могу попробовать сделать что-то подобное.

Что вдохновило вас на возобновление концертной деятельности в таких масштабах?

Роджер: На самом деле, концерт не такой уж большой. Это только так кажется, он просто с умом поставлен. А само шоу очень простое. Исключение составляет только система квадрофонического звука — тяжелое оборудование. В 1992 году я играл концерт по просьбе Дона Хенли в пользу Вулдонских лесов в Америке. Я сыграл 2-3 вещи с его группой, а вечером играли Джон Фогерти, Нейл Янг, я и кто-то еще. Мы играли концерт в амфитеатре "Юниверсал" в Лос-Анджелесе: 6 тысяч зрителей, не очень большой концерт. Я, по-моему, первой исполнял песню "Mother", и, начав играть, подумал: "Как здорово!" Это была волна тепла, любви, — причем это было небольшое шоу. И в тот момент я понял, что мне это нравится.

Вы еще слушаете старые песни Pink Floyd?

Роджер: Только те, что играю на концертах.

А просто так, чтоб вспомнить молодость?

Роджер: Нет. Но я вообще не особенно слушаю популярную музыку, — кроме тех случаев, когда выходит что-то очень хорошее. Иногда на отдыхе подбираю несколько дисков со старыми записями, которые мне до сих пор нравятся. Я стараюсь слушать больше классической музыки, оперы.

Вы провели большую часть своей жизни в самых высоких сферах рок-музыки. Что вы думаете сейчас обо всем этом?

Роджер: Последний куплет песни, которой мы сейчас завершаем концерты — "Flickering Flame" — заканчивается следующими словами: